НАЗВАНИЕ: Всё будет хорошо АВТОР: Dita von Teese ФЭНДОМ: Hellsing OVA ПЕРСОНАЖИ: Пип/Серас, Алукард РЕЙТИНГ: NC-17 ЖАНРЫ: Гет, Романтика, PWP
— Хозяин, я хотела спросить, — Серас краснеет, все-таки краснеет, так и не разучилась, несмотря на все эти годы. — Я не могу выпустить… капитана Бернадотте. Однажды в бою у меня почти получилось, но больше я не смогла.
— Зачем он тебе? Ты не можешь справиться с кем-то из врагов?
— Нет… я… — она снова мучительно краснеет и прикусывает губу. — Я просто хочу его выпустить. Я хочу, чтобы он был со мной, — наконец выпаливает Серас почти с вызовом.
Алукард хмурится секунду, размышляя, а потом разражается громовым хохотом.
— Соблазни человека, это несложно, — говорит он, отсмеявшись.
«Идиот», — думаю я. И с содроганием жду ее ответа.
— Нет, — отрезает Серас.
Он разглядывает ее как диковинную зверушку, а потом кивает:
— Хорошо. Подойди. Смотри на меня, — приказывает Алукард.
Он сжимает пальцами ее виски, вглядывается в глаза и ловит не ее — мой взгляд, и словно прожигает зрачками-углями мутное, плотное стекло. А потом протягивает руку с горящей пентаграммой, и кажется, что сейчас мне отвернут башку к чертовой матери, но вместо этого Алукард рывком выдергивает меня за шиворот наружу.
Я бы упал, если б не Виктория. От света и воздуха почти мутит, и хотя времени мало — это я знаю точно — трачу несколько драгоценных минут на то, чтобы прийти в себя.
А потом начинаю целовать свою девочку.
Конечно, я не прочь бы сначала перекурить каких-нибудь приличных сигарет и выпить пива, а то и чего покрепче, но она слишком долго ждала. А я, дурак, зная о ней, казалось бы, все, не знал, как сильно она меня ждала.
Когда мне кажется, что кончается кислород, я разрываю поцелуй. Бросаю на стол шляпу и разматываю шарф.
Вот только…
Вампир сидит в своем кресле, подперев голову рукой, и пялится на нас.
— Так и будете сидеть? — усмехаюсь я. Самое время вспомнить о приличиях и чувстве такта, разве нет?
— Да, — только и отвечает он и улыбается своей жуткой улыбкой. Виктория округляет глаза, раскрывает рот и краснеет еще больше, если это только возможно — но ничего не говорит. Конечно, можно просто уйти в другую комнату, хоть на кухню, хоть в ванную, но, сказать по чести, я боюсь, что разозлю нашего хозяина — осиновый кол ему в печень! — и у него достанет силы загнать меня обратно. А если б не это, я бы просто врезал ему по бледной морде — и умер потом насовсем. Счастливым.
Может быть, мистер Алукард думает, что я приглашу его поучаствовать или откажусь сам, от смущения? Ну тогда он очень заблуждается!
Я снимаю куртку и вешаю на стул. Потом стягиваю футболку, расшнуровываю ботинки. Все это зря, если вдуматься, и достаточно просто расстегнуть ремень и дернуть молнию, но я не раздевался полвека и чертовски соскучился. Когда я еще постою босыми ногами на теплом полу? Еще через сотню лет?
Вообще-то, я даю ему время передумать и уйти.
Виктория смотрит то на него, то на меня — и на нас обоих с одинаковым ужасом.
— Пи-иип, — жалобно просит она, и глаза на мокром месте.
— Все будет хорошо, — обещаю я.
В комнате есть диван. И стол. И кресло, будь оно проклято. Диван, конечно, лучше всего, но зрелищность момента мне хочется все-таки минимизировать, а вид там, как назло, шикарный. Значит, стол. Слава уж не знаю кому, он правильной высоты. Поэтому я сажаю Викторию на стол, а сам стягиваю штаны и трусы. Надеюсь, господину Алукарду придется по вкусу мой голый зад. То есть… Короче, пусть любуется, если ему больше нечем себя занять.
Я бы хотел раздеть мою куколку. До смерти хотел, как ни смешно. Я знаю о ней все, я смотрю ее глазами. Я слышу все ее мысли. Я живу у нее под кожей полвека. Но я никогда не видел ее… всю.
Вот только этой радости я господину Алукарду уже не доставлю. Обойдется.
И поэтому мне приходится демонстрировать чудеса ловкости, а навык, сказать по чести, порядком утерян. По крайней мере, застежка лифчика сопротивляется мне так, как будто ей заплатили кругленькую сумму за охрану чести моей вампирочки.
Мне хочется любоваться видом, хочется ткнуться носом в открывшееся мне сокровище, попробовать на вкус прохладную бледную кожу и одуреть окончательно. Мне вообще много чего хочется сделать с ней, но… Я спиной чую колючий насмешливый взгляд и набрасываю Виктории на плечи только что снятую рубашку.
Бедная девочка сидит ни жива ни мертва и смотрит мне за плечо с настоящим отчаянием.
Э, нет. Так дело не пойдет.
Я целую ее, долго-долго, пока у самого не начинает снова кружиться голова.
— Закрой глаза, — я прошу ее на ухо, не переставая гладить по голове, перебирать волосы. — Закрой глаза. Здесь никого нет, кроме меня.
Она смотрит на меня, потом поверх плеча — и слушается. Как ни странно, это помогает сразу же — расслабляется спина, плечи, маленькие пальчики больше не грозят раскрошить мне кости, но все еще несмело порхают по коже. Виктория тянет меня за косу, втаскивая в новый поцелуй, и чуть слышно ахает, а потом уже стонет, когда я ныряю рукой под юбку, подцепляю край ее трусиков и, пробираясь сквозь золотое руно, обмакиваю пальцы во влажное тепло. Она стонет и стонет, прикусывает губы и краснеет, а у меня кружится голова от того, как ей нравится, и от нетерпения — своего и ее, и, кажется, ни лучше и ни хуже уже не может быть, пока Виктория не решается на ответную любезность. Прохладная ручка скользит по груди, животу, чуть царапая ноготками кожу, все ниже, все медленнее, так мучительно медленно, и наконец обхватывает мой член. На ее лице, как рябь на воде, сменяют друг друга смущение, удивление, благоговение, и я пытаюсь сдержать стон и зажмуриваюсь зачем-то, и не могу. От неловких, робких движений вечно юной пятидесятилетней девственницы я шалею больше, чем от умелого рта многоопытной шлюхи. Хотя я ничего не имею… против… рта… особенно… ее… Виктории… И плевать на клыки!
Я вспоминаю о том, что мне давно не шестнадцать (черт, а сколько мне, кстати?), чтобы кончать в шаловливые ручки любопытной подружки, только когда моя девочка шепчет, щекоча мне слишком горячим для вампира срывающимся дыханием ухо:
— Я… не… Пииип!
Большего мне и не требуется — я дергаю тонкую шелковую тряпочку вниз и выпутываю ногу Виктории — это немного помогает прийти в себя — укладываю ее на стол и тут вспоминаю…
— Все будет хорошо, — снова обещаю я, готовясь толкнуться вперед, и в последний момент оглядываюсь через плечо, почти со злорадством.
